Визит министра иностранных дел Беларуси Владимира Макея в Брюссель сенсаций не принес, что и не удивительно. Но, во всяком случае, можно заключить, что Минск и Евросоюз продолжат нащупывать точки соприкосновения.
Так что же произошло в Брюсселе?
Из-за скупости публичной информации крайне сложно дать достаточно обоснованный ответ об итогах участия главы внешнеполитического ведомства Беларуси, недавно выведенного из черного визового списка ЕС, в прошедшей 22 июля встрече с коллегами из государств Евросоюза и стран-участниц инициативы «Восточное партнерство». Тем не менее, тон многих откликов белорусских политиков и обозревателей был негативным, пусть и в разной степени.
Главной причиной послужило то обстоятельство, что по итогам саммита не поступило сообщений о каких-либо положительных сдвигах в вопросе политзаключенных, который является на сегодняшний день главным пунктом противоречий между официальным Минском и Западом.
Действительно, ни в высказываниях для СМИ во время мероприятия, ни в интервью по возвращении Владимир Макей этой темы не затрагивал. Впрочем, странно было ожидать чего-то иного. Похоже, решение по этому вопросу в верхах еще не принято, но если это произойдет, то его публичное оглашение едва ли будет поручено министру иностранных дел…
Между тем этот вопрос обойден не был. Согласно сообщению пресс-службы МИД Литвы, освобождение — кстати, наряду с полной реабилитацией — политических узников озвучивалось как одно из главных условий. При этом литовская делегация нашла реакцию Беларуси более конструктивной, чем раньше.
По словам еврокомиссара Штефана Фюле, «сейчас открылись возможности для взаимодействия с властями на таком уровне, который не то что не позволяет нам забыть о наших требованиях и условиях, но на самом деле может их усилить».
Более того, он выразил надежду, что в скором времени сможет увидеть в Брюсселе и Алеся Беляцкого. Трудно представить, что там уже забыли прокол, случившийся в 2011 году в похожей ситуации после того, как Минск посетил неформальный эмиссар ЕС Николай Младенов. Напомним, что тогда предание гласности обсуждавшихся условий освобождения политзаключенных привело к тому, что Минск поставил крест на тайном соглашении. Поэтому нынешнее заявление Фюле, не исключено, является косвенным признаком неких грядущих перемен.
Наконец, на днях оппозиционеры Ирина Халип и Владимир Некляев по истечении отсрочки приговора были освобождены от уголовного наказания, что также не свидетельствует о стремлении властей закрутить гайки потуже.
Конечно, все это не более чем микрошаги, которые в целом никоим образом не меняют ситуацию в стране. Так что оснований для большого оптимизма нет. В то же время впадать в чрезмерный пессимизм тоже, по-видимому, пока преждевременно.
У Макея наибольшие шансы попасть на вильнюсский саммит
В создавшемся положении на повестку дня выдвигается следующий пункт: кто будет представлять Беларусь на саммите «Восточного партнерства» в конце ноября в Вильнюсе.
В начале мая посол Беларуси в Германии Андрей Гиро заявил: в Минске рассчитывают, что на саммит пригласят самогоАлександра Лукашенко. Гипотетически при определенных обстоятельствах подобное могло бы произойти, однако сейчас такое развитие событий выглядит совершенно невероятным.
В связи с этим в политических кулуарах и СМИ ныне обсуждают две кандидатуры: того же Макея и премьер-министра Михаила Мясниковича. Трудно, правда, не согласиться с мнением, что с учетом белорусской политической специфики персона представителя из окружения первого лица имеет чисто символическое значение, поскольку все мало-мальски значимые решения принимаются на самом верху.
Стоит, однако, напомнить, что в дипломатической практике такого рода жесты играют не последнюю роль. И хотя часть оппозиции настаивает, что Макею ехать в Вильнюс незачем, более реалистичным кажется предположение, что белорусскую делегацию возглавит все-таки министр.
Моральный аспект, безусловно, важен, но не менее важно то, что будет у представителя в портфеле. Без особого риска ошибиться можно предположить, что основное внимание глава делегации Беларуси будет акцентировать на следующих двух вопросах: требование равноправного отношения, то есть отмены всех наложенных Евросоюзом санкций, и расширение экономического взаимодействия.
Впрочем, как бы там ни было, значительных результатов по «белорусскому вопросу» в Вильнюсе, скорее всего, достигнуто не будет — слишком уж различны подходы сторон. Тем не менее, некие сдвиги возможны.
А поскольку при этом велики шансы, что выйдут на свободу политзаключенные (во всяком случае, пока сомневаться в твердости этой позиции ЕС оснований нет), то, может быть, итоги саммита не будут подвергнуты чрезмерно жесткой критике адептами подхода «чем хуже — тем лучше».
Разумеется, все вышеприведенные рассуждения могут иметь какой-то смысл только в том случае, если за оставшееся до саммита время не случится ничего экстраординарного.
Резких поворотов сюжета, однако, при непредсказуемости белорусского руководства исключать нельзя. Ситуация в любой момент может измениться в худшую для белорусско-европейских отношений сторону, и тогда в том или ином варианте будет иметь место повторение скандальной истории, случившейся на прошлом саммите «Восточного партнерства» в Варшаве, когда белорусский представитель в итоге вообще покинул мероприятие.
Примечательно, что при нынешнем состоянии белорусско-европейских отношений такой печальный исход их не сильно ухудшит, однако на тех слабых надеждах, которые еще теплятся, на длительный период снова можно будет поставить крест.
Андрей ФЕДОРОВ, naviny.by
